ВИШУДХА: ИСКУССТВО ИНТЕРПРЕТАЦИИ
1.Вишудха – чакра, благодаря которой происходит процесс коммуникации. Причем имеется ввиду взаимодействие не только между людьми, но и между человеком и миром, а также между человеком и текстом. Под текстом понимается не только литературный текст, но вообще вся совокупность визуальных, аудиальных, тактильных, обонятельных и вкусовых сигналов, которые мы получаем из окружающего пространства.
2. Вишудха дает человеку возможность почувствовать гармонию внутреннего и внешнего. Мировоззрение, в котором вы находитесь в мире на своем месте, а мир устроен правильно и красиво, является залогом психического (и, разумеется, физического) здоровья. Когда человек воспринимает происходящие с ним события как естественные и закономерные, он не противостоит миру, а находится с ним в системе сложных, но идеально устроенных отношений. Стоит ли говорить о том, что такая позиция делает жизнь человека существенно счастливее, поскольку индивидуальная судьба – это вопрос не реально происходивших событий, а их осмысления. Один и тот же случай два человека могут трактовать по-разному, как в позитивном, так и в негативном смысле.
В данной статье речь пойдет об одном из главных механизмов коммуникации, в свою очередь, тесно связанном со способностью ощущать гармоничность мира. Поговорим об интерпретации. Рассаживайтесь у костра, наливайте чай.
Прежде всего следует упомянуть об особом направлении в науке, ориентированном как раз на интерпретацию – герменевтике. Появившись как искусство литературного толкования, герменевтика стала основой понимания реальности как совокупности описывающих эту реальность текстов. Кстати, своим названием она обязана мастеру интерпретаций, древнегреческому трикстеру Гермесу, который умел ловко обходить различные клятвы и договора, умело манипулируя формулировками в зависимости от собственных нужд.
Поэтому в античную эпоху он был покровителем путешественников, торговцев, воров, послов, переводчиков, астрологов и вообще всех тех профессий, что связаны с общением, коммуникацией и интерпретацией (в современном мире некоторые видят продолжение этих традиций в адвокатских практиках). Да и сам Гермес (как и его римский аналог, Меркурий) был посланником богов и психопомпом (проводником человеческих душ в Аид), т.е. служил посредником между тремя мирами – богов, людей и мертвых, обеспечивая взаимодействие между ними.
Кстати, его предприимчивый правнук Одиссей, перенявший у божественного предка прославившее его хитроумие, также был умелым коммуникатором. Именно за способность «говорить и договариваться» герой гомеровского эпоса стал любимцем богов и людей: например, попав, во время своих странствий, на остров феаков, после кораблекрушения, практически голым, герой через некоторое время заручается столь основательной поддержкой местного правителя, что тот дарит Одиссею флот (!) и волшебный артефакт – мешок ветров, помогающий плыть быстрее.
Итак, уже самим своим названием герменевтика указывает на то, что «во главу угла» она ставит механизм интерпретации. Это вполне логично, ведь, в сущности, мы даже не воспринимаем вещи «такими, какими они есть» – мы лишь получаем через рецепторы органов восприятия определенные сигналы, исходящие от окружающих нас объектов, и уже на основе этих сигналов строим свое представление о них. Таким образом, интерпретация – это принцип, положенный в основу нашего существования.
Далее. Наши мысли, чувства, эмоции и впечатления также являются последствиями интерпретации. Начнем с классического, простого примера, иллюстрирующего этот тезис на примере литературного текста (то есть того, с чем обычно имеет дело герменевтика). Известная всем детская сказка о встрече девочки и волка, «Красная шапочка», за все время своего существования получила массу всевозможных трактовок.
Здесь встает проблема: сюжет вроде бы знают все, поэтому пересказывать его скучно, и в то же время формальные правила написания статьи нужно соблюсти. Поэтому предлагаю вам изящное описание сюжета французской народной сказки, позже с вариациями переписанной Шарлем Перро, а затем братьями Гримм, изложенное на народном же ресурсе Lurkmore, и данное здесь почти без изменений.
Итак: однажды сельская девочка по просьбе своей, не менее сельской, маман, отправилась к бабушке, чтобы передать ей еду. По дороге она встретила харизматичного злодея – волка и разболтала ему о цели путешествия. Волк приходит к бабушке задолго до внучки, проглатывает ее, и, переодевшись в бабушкину одежду, ложится в постель, предвкушая. Когда Красная шапочка наконец-то приходит в домик бабушки, волк натягивает одеяло до глаз и предлагает ей подойти поближе; она соглашается, не подозревая о суровой действительности. Впрочем, ее весьма удивляют волчьи уши, зубы и прочие анатомические особенности. Волк проглатывает ее вслед за бабушкой, но появившиеся затем лесорубы вырубают волка и освобождают не успевших перевариться бабушку и Красную шапочку.
Мифологическое прочтение (предложенное культурантропологами и фольклористами), рассматривает сказку через контекст солярных мифов – Красная шапочка символизирует Красно Солнышко, а волк – чудовище, поглотившее светило. Поглощение героини волком, его разрубание и появление Красной шапочки из живота зверя понимается как естественно-природный цикл возвращения солнечного тепла после зимы или рассвета после ночи.
Еще одним вариантом такой интерпретации является обращние к обряду инициации, когда в архаическом обществе подросток, достигший половой зрелости, согласно ритуалу, уходил из дома в лес, переживая пороговые состояния. Поедание девочки волком и ее появление из живота невредимой символизируют погложщение неофита тотемическим первопредком и возвращение испытуемого к жизни в другом качестве.
Психоаналитическая интерпретация делает дополнительный акцент на половой зрелости, превращая сказку в метафору сексуального пробуждения, где красная шапочка и плащ символизировали менструальную кровь, «темный лес» – власть бессознательных инстинктов, а поедание волком – сексуальный акт (кстати, в оригинальных, неотредактированных вариантах русских сказок о Змее-Горыныче он похищает девушек отнюдь не для того, чтобы их есть).
Приведенных примеров вполне достаточно, чтобы проиллюстрировать следующее положение дел: даже самый «невинный» текст может быть интерпретирован с совершенно разных позиций: каждый читатель накладывает на текст свое понимание, по сути, трансформируя его до неузнаваемости. На основании этого герменевтика сделала упор на субъективность любой интерпретации, прямо назвав читателя соавтором произведения.
В процессе прочтения каждый привносит в прочитанное свои, личные смыслы, создавая тем самым, совершенно новое, не существовавшее до него произведение. Что это, как не практика расширения поля вишудхи до максимальных пределов?
Подобное понимание интерпретации привело к грандиозным мировоззренческим изменениям – вместо немой толпы слушателей, внимающих голосу оратора, каждый добавляет свой голос в хор мировой культуры. Вместо представления о том, что «правда всегда одна» и на один и тот же текст, событие или вещь можно посмотреть лишь с одной стороны, появляется способ восприятия мира, при котором возможна интерпретация любого феномена мышления и восприятия с разных сторон одновременно.
Классик мировой литературы Хорхе Луис Борхес в середине прошлого столетия пишет рассказ «Пьер Менар, автор Дон Кихота», о человеке, написавшем книгу о Дон Кихоте, не отличающуюся от романа Сервантеса ни на одну букву, но наполненную совершенно другим смыслом.
В это же время ученые и философы создают для подобной литературы концептуальные основания (зачастую одни и те же персоналии выступали и в качестве авторов художественных произведений, и в качестве теоретиков). В своих работах они осмысляют мир как гипертекст, внутри которого существует множество дискурсов, т.е. речевых практик.
Лингвисты (в частности, Фердинанд де Соссюр и Людвиг Витгенштейн) закладывают фундамент понимания обусловленности человеческого сознания тем языком, которым он пользуется. Мы не в состоянии увидеть то, что не заложено в категориях нашего языка. Если мы не можем что-то обозначить (то есть превратить в знак, слово), этого для нас не существует. World is a Word.
Кстати, Карлоса Кастанеду не раз обвиняли в использовании этой концепции: Нагваль в его произведениях является сотканной из представлений и слов реальностью, существующей благодаря использованию языка. Подобное представление согласуется с введенным Фуко понятием «эпистема». Оно означает замкнутую в себе же систему описаний мира, которая присуща каждой из исторических эпох. Люди не могут оперировать теми понятиями и категориями, что не заложены в их культуре изначально. Мысль и речь, взгляды, концепции и научные теории идут лишь по направлению, обусловленному способами построения языковых конструкций, и познание возможно лишь в тех аспектах, которые доступны носителям эпистемы. Ситуация, когда культурная парадигма меняется столь кардинально и быстро, что люди помнят и могут сопоставить различные способы описания, достаточно близко знакома жителям постсоветского пространства, поэтому приводить примеры эпистем здесь нет надобности.
Подобное понимание языковых основ бытия углубили и дополнили семиотики (Юрий Лотман, Михаил Бахтин, Ролан Барт, Мишель Фуко и др.). Семиотика – наука на стыке лингвистики, философии и литературоведения, изучающая культуру как систему знаков. Поэтому именно внутри нее появляется идея о том, что наш мир – это способ его описания.
Наконец, теоретики постмодернизма предложили в качестве метафоры современного мира термин «ризома» (фр. «корневище»). Подобно корневой системе растения, культура эпохи постмодерна не имеет центра, начала и конца; в ней нет выраженной структуры и иерархии (что характерно и для вишудхи). Это пространство метаконтекста, где все смыслы и способы выражения переплетаются и вновь расходятся, как побеги.
Один из этих постмодернистских авторов, Жиль Делез, писал, что «Эффекты событий обретают смысл лишь в интерпретации». Эта фраза как нельзя более кстати подходит для иллюстрации того, как вишудховский принцип восприятия влияет не только на глобальный контекст нашей жизни, но и на повседневную деятельность.
Американский психолог Альберт Эллис (в 1982 году был признан вторым по влиятельности психотерапевтом в мире) является автором рационально-эмоциональной когнитивной терапии, подхода в психотерапевтической практике, при котором деструктивные чувства и негативные поведенческие реакции являются не следствием опыта как такового, а результатом интерпретации этого опыта.
Поведенческие установки человека преломляют его опыт в том или ином ключе, поэтому дисфункциональные (мешающие нормально жить и действовать, если коротко) эмоции возникают не в следствии каких-либо событий, а под влиянием их искаженного, болезненного, гипертрофированного восприятия. Иррациональные, тотально довлеющие над человеком установки делают весь его прошлый опыт мучительным и негативным, тогда как здоровое отношение ко всему как принятие себя и здравая, не преувеличенная оценка событий делают индивида психологически устойчивее, и, в целом, счастливее.
Таким образом, мы подходим к тезису, выдвинутому в начале статьи: интерпретация является тем инструментом вишудхи, благодаря которому человек может постичь гармонию мира и обрести свое место в нем. Интерпретация – это вишудховский механизм, благодаря которому вещи и события обретают красочную многозначность, дающую возможность для бесконечности экзистенциального творчества.
Руслан Кулешов, кандидат культурологии
